Разбирая архивы
Публикация Ольги Алексеевны Ростовой, старшего научного сотрудника музея ко Дню культурного наследия 19 апреля 2020 года
Карантин – это каждому знакомо с детства! Помните: корь, краснуха, свинка, ветрянка – 21 день свободы и можно не делать уроков, а потом прийти в класс и на вопрос учительницы, почему не выучил стихотворение, лихо ответить: «Я болел!» Теперь мы взрослые и мудрые, и карантин у нас взрослый, и некому сказать, что ничего не делал, сидя по острой необходимости дома, где работа никогда не кончается. Но вот уже все перестирано, а кругом чистота и блеск, но как тянется время... И вот тут глаз выхватывает любимые когда-то, но забытые книги, бархатные семейные альбомы, старинные бабушкины реликвии... Воспоминания, рассказы, а порой и целые истории может пробудить казалось бы совсем незаметная открытка, сувенир или записка, пролежавшая среди старых писем почти сто лет. О своей «карантинной» находке рассказывает старший научный сотрудник нашего музея Ольга Алексеевна Ростова.
Город опустел… Из моего окна на седьмом этаже вид на безлюдную улицу в самом центре Москвы, и лишь изредка на серо-зеленоватом фоне газонов с пробивающейся молодой травкой мелькают оранжевые жилеты людей, подметающих и без того чистые тротуары… Пасмурно, холодно. Дома в самый раз.
Конечно, есть работа, не очень срочная, но обязательная, а есть и сопутствующая – книги, газетные вырезки, материалы домашнего архива… Смотрю Серебряный век, работая над Буниным и Зайцевым, и вдруг – старая пожелтевшая вырезка, напечатанная на машинке:
Эту записку написал Максимилиан Волошин моему прапрадедушке А.В. Орешникову.
Алексей Васильевич Орешников – выдающийся русский ученый, член-корреспондент Академии наук СССР, крупнейший специалист в области античной и средневековой русской нумизматики, знаток древнерусского прикладного искусства, один из старейших сотрудников Императорского Российского, а затем Государственного исторического музея. С 1887 г. Орешников становится хранителем Исторического музея и его творцом, а в годы советской власти – и защитником его сокровищ.
Родственные отношения и научные интересы тесно связывали Орешникова с художественным и ученым миром Москвы и Петербурга – Ленинграда. Он хорошо знал Буниных, его дочь Вера была замужем за писателем Б.К. Зайцевым, родственники его жены – семья художника Бруни, старшая дочь Татьяна была подругой Е.А. Бальмонт. В квартире по соседству собирались члены Московского антропософского общества, а также Литературный кружок, где читал, приезжая из Крыма, и Волошин.
В своем дневнике, который ученый вел многие годы, в 1924 г. Алексей Васильевич писал:
«13 марта (29 февраля). –8. <…> В Музее с 1 ч. до 4-х было заседание Ученого совета; после 4-х поехал к Танюше, обедал; Е.А. Бальмонт заболела воспалением седалищного нерва, лежит. Пришел Максимилиан Александрович Волошин, видел его мельком».
Максимилиан Волошин с женой Марией Степановной Волошиной (Заболоцкой)
«26 (13) марта. +1. В 4½ ч. с Л.В. (сотрудница А.В.) пошли к арбатским дамам; было рожденье Е.А. Бальмонт, было человек более 20 гостей, был Андрей Белый (Б.Н. Бугаев), Максимилиан Александрович Волошин читал свои стихи на разные темы, исторические, современные: сила, образность, язык мне очень понравились».
«11 мая (28 апреля). +11. Воскресенье. Читал стихи М.А. Волошина («Неопалимая купина»); любовь к родине проходит красной нитью, есть прекрасные характеристики революционных типов, например, «Матрос» 1918 г.:
Широколиц, скуласт, угрюм,
Голос осиплый, тяжкодум,
В кармане браунинг и напилок,
Взгляд мутный, злой, как у дворняг,
Фуражка с лентою «Варяг»,
Сдвинутая на затылок.
Татуированный дракон
Под синей форменной рубашкой,
Браслеты, в перстне кабошон,
И красный бань с алмазной пряжкой.
При Керенском, как прочий флот,
Он был правительству оплот
И Баткин был его оратор,
Его герой – Колчак. Когда ж
Весь черноморский экипаж
Сорвал приезжий агитатор,
Он стал большевиком и сам
На мушку брал, да ставил к стенке,
Топил, устраивал застенки,
Ходил к Кавказским берегам
С «Пронзительным» и с «Фидониси»,
Ругал царя, грозил Алисе,
Входя на миноноске в порт,
Кидал небрежно через борт:
«Ну как? Буржуи ваши живы?».
Устроить был всегда не прочь
Варфоломеевскую ночь,
Громил дома, ища поживы,
Грабил награбленное, пил,
Швыряя керенки без счета,
И вместе с Саблиным топил
Последние остатки флота.
Так целый год прошел в бреду.
Теперь, вернувшись в Севастополь,
Он носит «Красную звезду»,
И, глядя вдаль на пыльный тополь,
На инкерманский известняк,
На мертвый флот, на красный флаг,
На илистые водоросли
Судов, лежащих на боку,
Угрюмо цедит земляку:
«Возьмем Париж… весь мир… а после
Передадимся Колчаку».
Коктебель, 14 мая 1919»
«14 (1) мая. +11. <…> В 71/4 пошли к арбатским дамам, там был М.А. Волошин, который читал стихи (поэму «Св. Серафим», остальные стихотворения те же, что в прошлый раз), читал отлично, интересно; было человек 15 публики, между ними: С.А. Котляревский, Сабурова, Т.Г. Колесникова и др.»
«15 (2) мая. +11. В Музей около 12 ч. пришел Волошин с женой и племянницей, показывал ему икону священномученика Аввакума (протопопа Аввакума), провел их всех по верхним отделам Музея; в 3 часа они ушли (он несколько раз возвращался к иконе Владимирской Божией Матери)».
«3 сентября (21 августа): В музей пришло человек 5, приехавших из Коктебеля с запиской от М.А. Волошина, где он просит показать Владимирскую икону художнице А.П. Остроумовой-Лебедевой с мужем; показал все выдающиеся иконы (Донскую, голову Архангела, Спас Златые власы, и др.); все восхищены».
Больше они не встречались.
Максимилиана Александровича Волошина с 1922 года и до конца жизни не печатали. Волошин умер в Коктебеле 9 августа 1932 года. Марина Цветаева о нем писала: «француз культурой, русский душой и словом, германец – духом и кровью».
Алексей Васильевич Орешников скончался 4 апреля 1933 года. Последняя запись в его дневнике была сделана 28 февраля. Все его личные ежедневные записи за последние 18 лет жизни (14 объемных тетрадей) были переданы семьей в Государственный исторический музей. Прошли многие годы, на протяжении которых ученые не раз подступались к их публикации. Потребовалась гигантская работа по расшифровке и научному комментированию – ведь дневники Алексея Васильевича с 1915 по 1933 год по праву можно назвать не только уникальным историческим документом, но и летописью культурной жизни России того времени.
Использованы тексты:
Орешников Алексей Васильевич. Дневник. 1915–1933: в 2-х кн. / М.; Наука, 2010–2011. – (Научное наследство: Т. 34: в 2-х кн.).